надо признать, с весьма высоким процентом правды.

Привыкший к тому, что его появлению всегда рады, Берштайн без приглашения уселся рядом с Гербертом.

– Сколько тебя не было в Бредене?

– Да, считай, два года.

– Быть не может! – изумился репортёр. – Вот время бежит. Вроде месяца три прошло с тех пор, как мы пили пиво в келлерхалле. А может, потому так кажется, что регулярно читаю тебя.

– Мне тоже попадаются твои репортажи. Признаться, после некоторых из них долго не могу заснуть. Такие страсти.

Берштайн рассмеялся:

– Брось льстить. Самая обыкновенная муть. Ничего нового в нашем городе такого не происходит. Пожары, убийства, изнасилования, наркотики. Относительно новое – банды подростков. Нападают на стариков и инвалидов просто так, для развлечения.

– Так уж ничего нового? – передразнил старого приятеля Штим, отрезая очередной кусочек свежайшей телятины. – А русский профессор, попросивший политического убежища? Или такое в Бредене теперь каждый день?

Альфред презрительно отмахнулся.

– Я в это дело нос не сую. Здесь грязная большая политика. Не то что моя уголовщина. А ты не собираешься, случайно, писать об этом русском? А то могу за пару пива продать заголовок: «Бегство или похищение?»

– Нет, пожалуй. В эту историю влезешь, а потом не вылезешь. Хочу заняться здесь более приличными вещами. Шефу вдруг взбрело в голову напечатать материал об иностранных рабочих в Бредене. Я единственный в редакции, кто знает обстановку в вашем городе. Вот и поручил мне.

– Приходи завтра в редакцию. У нас есть хорошее досье по этому вопросу. На первых порах хватит, ну а дальше не мне тебя учить.

– Спасибо, Аль. Непременно воспользуюсь твоим досье. Надеюсь, ты поможешь и со знакомствами. Кстати, вот ты заголовок предложил: «Бегство или похищение?» Почему альтернативно? Разве он не попросил убежища?

Берштайн ухмыльнулся. Отхлебнул изрядный глоток темного пива из фарфоровой кружки с оловянной фигурной крышкой и накладной оловянной же монограммой «АБ». Такие кружки полагались только постоянным посетителям пресс-клуба минимум с десятилетним стажем.

– А ты сам посуди. Человек перебежал к нам, но его нигде не показывают. Встречаться со своими не хочет. Об окончательном решении сообщает в консульство по телефону. Странно, не правда ли?

– Пожалуй… А ваши ребята пытались пробиться к нему?

– Еще как! Только ничего не вышло! К Егорову допустили лишь Зоттера и Штильке.

– Но все знают, что они люди агентства безопасности!

– Вот именно. Они всегда писали под диктовку АБ. Скорее всего, они даже не встречались с русским. Просто тиснули интервью за их именами, и все.

– Это предположение?

– Не беспочвенное, во всяком случае. Суди сам. В прошлое воскресенье снова появилось интервью Штильке с Егоровым. В преамбуле говорилось, что он взял его накануне. Но я знаю от ребят точно, что в субботу Штильке с утра и до обеда был в редакции, а потом до позднего вечера пьянствовал с какими-то двумя типами в этом самом кабаке.

– Наверняка интервью за него взяла АБ.

– Я тоже так думаю. Зачем им подпускать к столь важному человеку этого пьяницу и болтуна? А имя Штильке они могут использовать, даже его не спрашивая, тем более что гонорар заплатят ему. Только, Герберт, прими совет. Если встретишься с этими прощелыгами, не вздумай интересоваться русским. Они мигом донесут. А бреденская политическая полиция и без того имеет на тебя большой зуб после дела Эльфа.

– Это ты правильно сказал. Здесь мне трения с полицией никак не нужны. Мигом пришьют что-нибудь. Ну, спасибо, Альфред. Рад был видеть тебя. До завтра!

Штим расплатился с официантом и покинул пресс-клуб.

Что ж, улов информации для начала благодаря Берштайну был весьма приличным. Нюх на жареное у этого парня редкостный, «…или похищение» – сразу учуял хлипкость сенсации. Болтать о том, что в разговоре была задета тема русского профессора, Альфред никому не станет – это не в его правилах. Он вообще очень порядочный парень, хотя всю жизнь имеет дело лишь с уголовниками и криминальной полицией.

Увидев неподалеку пластиковый колпак уличного телефона, Штим направился к нему. Звонить, конечно, надо только с автомата. На всякий случай. Бросил в щель жетон, набрал номер.

– Мне господина Эльфа, мадам.

– Соединяю…

– Эльф слушает.

– Здравствуй, Френк.

– Здравствуй. Ты когда приехал?

«Вот так-то. Узнал, старина, голос сразу, но по имени не назвал. Что значит школа».

– Сегодня и очень хочу тебя видеть. Ты свободен вечером?

– Для тебя в любое время.

– Тогда в семь. Там, где мы прощались в последний раз.

Они славно посидели тогда в маленьком кафе «Анатолия» неподалеку от автовокзала. Владельцем «Анатолии» был турок Мюмин, и посещали заведение преимущественно тоже турки. Ну и, конечно, забегали пассажиры рейсовых автобусов, чтобы перед дальней по европейским меркам дорогой быстренько съесть аппетитно пахнущие ломтики денер-кебаб и запить их рюмкой ракэ – крепчайшей виноградной водки с добавлением анисовой.

Фрэнк Эльф был инспектором политической полиции Бредена. Три года назад его арестовали и обвинили в том, что он якобы был перевербован левацкой террористической организацией «Красный меч», которой оказывал за денежное вознаграждение содействие. На самом деле, занимаясь борьбой с терроризмом, инспектор вышел на след ранее неуловимой организации, не подозревая, что во главе ее стоят провокаторы, тесно связанные с руководством… политической полиции! Обыкновенный честный инспектор не подозревал, конечно, что «Красный меч» изначально был создан спецслужбами для дискредитации и последующей расправы с прогрессивными общественными организациями.

Эльфу удалось внедриться в террористическую группу и приобрести там двух осведомителей, которые тоже ничего не знали о связях своих командиров со спецслужбами. С помощью этих лиц инспектор собрал важный материал о структуре и деятельности «Красного меча», планируемых террористических акциях. Удалось установить нескольких ведущих боевиков и собрать против них улики.

Эльф явился к своему шефу с предложением об аресте самых опасных преступников, что привело бы к фактической ликвидации банды. Генеральный комиссар политической полиции Таубе, зная инспектора как принципиального и честного сотрудника, побоялся раскрыть перед ним все карты. Дело попытались замять, спустить на тормозах. Когда из этого ничего не вышло, Таубе решил раз и навсегда избавиться от слишком ретивого сыщика, устроив против него провокацию.

Одного из осведомителей Эльфа некоего Эдгара Миттеля выдали штабу «Красного меча». Под угрозой смертельной расправы тот на очередной встрече передал Эльфу вместо копий обещанных документов крупную сумму в запечатанном конверте. Провокация удалась. Эльфа и Миттеля задержали на станции метро с поличным. Инспектору грозил длительной срок тюремного заключения.

На помощь пришел давний знакомец Эльфа известный журналист Герберт Штим. Опытный газетчик ни секунды не сомневался, что инспектор, верный страж закона, стал жертвой грязной провокации со стороны собственных